1 СТРАНИЦА2 СТРАНИЦА3 СТРАНИЦА4 СТРАНИЦА5 СТРАНИЦА
о ранении в плечо
о ранении грудной клетки
омпутация конечности

Повозку тряхнуло, и меня выбросило.

Я пришел в себя, когда оказался на санитаркой повозке.

После излечения в госпитале догнал свою часть, прошагал по улицам Вильно и Двигался дальше.

В одном из боев в Литве меня ра­нило,

А было это так. В нашей части осталось мало солдат, да и техника выходила из строя. Окопались в ка­ком-то хуторе под яблоней. Продвижение наше остановилось. Рядом стояли артиллеристы   с короткоствольной пушкой, но вот сверкнули ракеты, и мы пошли в атаку. Артиллеристы катили пушку. Сзади нас строчил мой пулемет, поддерживая атаку, но все же выбить немцев из хутора не смогли — не хватило силенок. В этом бою я получил легкое ранение в руку. Окопались, перевязали раны, вечером вышел в санчасть.

После госпиталя меня направили в 250-й гвардейский стрелковый полк 83-й гвардейской стрелковой дивизии. Это было в восточной Пруссии. Шли по немецкой земле. Пришлось немного проехать на наших танках.

После одного короткого боя

за небольшой хутор захотелось мне пить. Пить из колодца не стали. Нас предупредили, что, возможно, вода в колодце отравлена. Я забежал в один дом. На улице стояла повозка, набитая ящиками и чемоданами с барахлом. С автоматом на шее, в каске, с неумытым лицом я появился в доме. В передней стоял пожилой немец с женой, а за спинами их стояли дети и плакали. Возможно, внучата.

Путая немецкие с русскими слова­ми, стал просить пить. Он налил из графина стакан воды , взятый со стола, который стоял сзади, и подает мне. Но я не стал пить и попросил его пить, он попил. Тогда я стал пить воду. Выпив несколько стаканов, я спросил немца; «Почему дети плачут?» Он мне сказал, что в школе их пугали русскими — придет русский, у него на голове рога, и вас всех рогами заколет. Хозяин дома немного говорил по русски. Тут же сказал, что он воевал на Украине в 1914  году.

Я снял каску,

стал показывать, что у нас, у русских, пет рогов. У меня на лбу. около волос образовалась белая кожа.

Когда они посмотрели, еще сильнее заплакали. До этого мы заскочили в их магазин, я там оторвал от свертка какого-то материала для портянок, а свои негодные выбросил. Потом взял  горсть длинных конфет, которые по­ложил за гимнастерку. Этими конфетами стал угощать детей, а было их трое— все девочки в возрасте от 8 до 12 лет. Они не брали, продолжали плакать. Я сказал хозяину, чтобы он их успокоил...

Наша колонна стала выходить из хутора.

Шли дальше по немецкой земле. Танковые части наших войск были часто впереди. В каком-то местечке недалеко от хутора мы заняли оборону. Было это западнее Кенигсберга. Местность была впереди залита водой. Солдат в строю осталось мало. Рядом с нами стояла 50-мм пушка, а пулеметы «максим» сняли с вооружения. У меня во взводе было два пулемета системы Дегтярева, Шпагина с воздушным охлаждением.

Перед нашей обороной стоял двухэтажный дом. Из окон по нам стре­ляли гитлеровцы. Иногда по улице хутора ходили коровы. Из пулеметов мы вели огонь по окнам дома. Гитлеровцы нас обстреливали из минометов. Осколком мины ранило в ногу. Это было 13-го марта 1945 года.

Оказалась гангрена... И в санбате ногу отрезали.

Через месяц, может, и больше я был в глубоком тылу в гор. Ижевске.

Однажды, находясь на железнодорожной станции, увидел воинский эшелон. Я спросил: «Какая часть?» Мне ответили: «11-я гвардейская армия».

Мне стало ясно — наши гвардейцы едут на Дальний Восток бить японских самураев.

 

Хостинг от uCoz